1772 год

В Приднепровье опустошительное наводнение. Моровая язва. Чума в Александровской крепости.

Учреждение двух лазаретов – местного и полевого. Первая церковь…

 

Есть на земле какие-то особые события, где, словно осененная высочайшим откровением, проясняется человеческая мысль, и сердце, освобождаясь от тревог, наполняется мудростью и добротою. В таких местах люди, повинуясь то ли внутреннему, то ли небесному голосу, строили храмы.

 

Для религиозных нужд войск русских в 1772 году в крепости Александровской появилась первая походная церковь-палатка, в которой правили службу два священника. Поставлена она была во имя Георгия Победоносца. Этот святой, единственный среди сонма святых, изображается с копьем в руке и в одежде воина, что вполне соответствовало духу и назначению форштадта.

 

Год спустя «инженерною командою, из казенных линейного ведомства материалов, при помощи кирпича и дерева» построена новая Свято-Покровская церковь.

С 1771 по 1775 годы церкви и духовенство Днепровской линии подчинены были Белгородской епархии. Из дел Покровского собора видно, что настоятель его носил титул «наместника». Первым первоприсутствующим в Александроввске состоял наместник протоиерей Федор Тасаревский. В Свято-Покровском соборе хранилось много его рукописей, содержавших ценный исторический материал. Все написанные его рукой книги отличались деловым изложением и аккуратностью. Образование он получил в Кременчугской школе, где обучался греческому и немецкому языкам, арифметике, рисовальному искусству и нотному партитурному пению. В 1772 году Федор Тасаревский был определен церковником к походной церкви при 5-м Днепровском батальоне в Александровской крепости. Человек он был энергичный и предприимчивый, ему ставится в заслугу то, что в 1803 году он «с излишком возвратил по купюрику сумму, отремонтировав здание, утвердил непоколебимость церкви». И купил он на общественные деньги линейную аптеку, когда продавались с аукциона ветхие казенные здания крепости. Именно в этом здании и поместилась новая Александро-Невская церковь.

 

Священниками же в этот временной отрезок были: Ефим Савурский, Иоганн Веселовский, протопоп Роман Кашевский, Федор Писаревский, Павел Алексеев, Стефан Кошевский и Стефан Малинский. Что мы знаем об этих людях? Ничего, на скрижалях истории сохранились только их имена. Единственное мы можем сказать точно (об этом свидетельствуют и архивные данные), что тогдашнее духовенство жило в крайней нужде и питалось впроголодь, ни о каком благосостоянии и речи быть не могло. По Указу Правительствующего Сената и конфирмации Екатерины II, увидевших свет в 1765 году, устанавливались такие расценки:

                                               за молитву родильницы                           - 2 коп.

                                               за крещение                                            - 3 коп.

                                               за венчание                                             - 10 коп.

                                               за погребение                                          - 3 коп.

за молебны, поминовение и прочие требы плата не взималась. Не запрещалось, однако, принимать подаяния от людей, соответственно их состоятельности: «не домогаться, не требовать, а довольствоваться» - таковы были основные «заповеди» для священнослужителей вплоть до 1801 года, когда Александр I «по уважении возвысившихся цен» дозволил удвоить плату за исправление мирских треб, напомнив на всякий случай в своем Указе об апостольской простоте нравов и упражнений всем священникам.

 

Однако увеличенный размер вознаграждения не улучшил материального состояния священнослужителей. Обеспечение их по-прежнему оставалось скудным, зато обязанностей вменялась тьма. Назовем только некоторые из них: беспрекословно являться в судебные места для приведения к присяге колодников; накладывать эпитимьи на прихожан и отлучать их от святых тайн; подвергать денежному штрафу за «небытие у исповеди»; предостерегать прихожан против ложных и вредных разглашений; утверждать в благонравии и повиновении; учить людей молиться (в 1806 г. Архиепископ Платон писал, что казаки-запорожцы совсем не знают молитв); вести росписи о родившихся, бракосочетавшихся, умерших и т.д. Именно по церковным книгам мы узнаем, что в эти годы была поразительно высока детская смертность в Александровске. Оспа, корь, удушье, сухота – уносили едва распустившиеся бутоны жизни. И это не удивительно, во многих слободах Александровска не было ни лекарей, ни цирюльников-кровопускателей. Кроме того, священники были обязаны следить за «бродячими» и «бежавшими». А бежало тогда куда глаза глядят много и солдат, и монахов, и запорожцев-сечевиков, и крестьян, обреченных на нищенское существование. Побеги эти можно даже назвать паломничеством, т.к. десятки лет двигался этот измученный люд двумя протоптанными дорогами – за Дунай и в Черноморию, где обретал волю желанную.

 

 В круг обязанностей духовенства входило и преследование всяких лжеучителей, сеявших ересь. Весной 1786 года большой переполох в посаде произвело появление лжеучителя в соседней деревушке Нескребовке. Была даже поднята по этому случаю на ноги команда солдат 5-го Днепровского батальона. Им оказался «волочащийся поп-расстрига Иван Иванов, вещавший свои сочинения и вредные толкования» простым людям.

 

Вменяя в обязанность священникам такой широкий круг забот, начальство строго следило за их бытом и нравственным обликом. Отметки в благочинных формулярных ведомствах говорят, что редкий из церковнослужителей избегал штрафа, телесного наказания (!) за «буйный нрав, пьянство, драки, леность и нерачительность», особенно в этих тяжких грехах были замечены вдовствующие священники. Духовенство за предосудительное поведение и преступления уголовного характера подвергалось «черной» работе и высылке в монастырь.

 

На первых порах епархиальное начальство затруднялось в приискании священников для церквей Александровска и новой Днепровской линии. Поэтому в штате того или иного прихода можно было найти «польских выходцев, вольных малороссиян, запорожских казаков, мещан, купеческого звания детей, вольноотпущенных крестьян, приказных чиновников».

После раздела земель запорожских вольностей заселение дикой степи шло очень туго, т.к. неохотно люди снимались с обжитых, насиженных мест. Притягательной силой в этом случае являлась церковь. «Где церковь – там и люди» - говорит народная мудрость. Поэтому государственная власть и придавала такое большое значение возрождению на новых местах церквей, которые считались семенами веры Христовой…

 

Однако, Богу – Богово, а кесарю – кесарево.

Первым комендантом крепости Александровской, как мы уже писали, стал подполковник Вилем фон Фредерздорф. А инженер-полковник Яков Бибиков был, как мы теперь бы сказали, первым главным архитектором. именно он заложил наш город вместе с военными инженерами подполковником Андреем Паниным, капитанами Федором Наковальниным и Александром Вахтиным, поручиком Иваном Путимцевым и прапорщиком Александром Мусиным-Пушкиным.

 

Крепость занимала «целую квадратную версту (105 десятин)» . Здесь было построено несколько деревянных и кирпичных домов для обер-коменданта, коменданта, с их канцеляриями и штатом, и для остальных штаб- и обер-офицеров. Нижние чины размещались в восьми обширных казармах. Кроме того, были возведены такие сооружения: аптека, госпиталь, школа, провиантский магазин, цейхгауз (военный склад оружия, обмундирования, снаряжения), пороховой погреб и острог.

Есть также сведения, что крепость и форштадт были остановочными пунктами (иногда продолжительным) для многих проходящих в Крым полков и команд и что крепость Александровская служила местом ссылки колодников на срочные каторжные работы и на поселение. Что же касается населения форштадта Александровска, то, кроме русских, малороссиян, поляков, болгар, здесь селились и совершенно чуждые по языку и племени народы – молдаване, волохи, ногайцы, калмыки, итальянцы, шведы, немцы. За короткое сравнительно время, к 1790 году, наш край заговорил на всех языках…

 

Но страшная участь ожидала многих, кто первым решил найти приют и пристанище. Раньше мы писали, что в 1771 году в Крыму свирепствовала моровая язва, а в 1772 на запорожских землях еще более жестокое опустошение производила чума. Напуганный неминуемой смертью люд разбегался из запорожских степей, бросая все нажитое, дезертировали даже солдаты. Этот страшный бич затем еще дважды возвращался в Александровск, в 1774 и 1775 годах. В метрической книге Покровского собора было зарегистрировано 470 смертных случаев (466 мужчин и 4 женщины). В 1774 году чума свирепствовала с не меньшей силой в январе, феврале и марте. Умерло 183 человека, причем большой урон понесли Александровский Пограничный батальон (75 душ) и Азовский полк (70).

 

С 1772 года, во время войны с Турцией, когда появилась чума, в Александровске было два лазарета – полевой и местный. Кроме того, в трех верстах от крепости, на левой стороне реки Московки, был учрежден пограничный карантин.

 

Близость Турецкой границы, продолжительные кровопролитные войны, тяжелые повинности (постойная, дорожная, подводная), полный произвол и бесчинства проходящих русских команд, наконец неурожай и страшные болезни – все это не прельщало на первых порах мирный, семейный люд, который неохотно селился на новой Днепровской линии и в богатейших угодьях Дикого Поля. Затем, вскоре после падения Запорожской Сечи, еще одно серьезное обстоятельство удерживало хлеборобов от переселения на юг – это боязнь вечного закрепления «вольных» на ранговых дачах вельмож. Не удивительно после этого то запустение и безлюдье, которые мы наблюдаем в течение целого десятка лет, с 1770 по 1780 год.

 

В документальных записях Покровского собора были такие сведения о родившихся в то время: в 1774 году – 5 младенцев (от людей военного звания – 3, купцов – 1, малороссиян – 1), в 1775 году – 13 детей (в семьях военных – 7, малороссиян – 4, ссыльно-каторжных – 2). А вот уже в 1780 году численность живущих в Александровске пополнилась рождением 89 детей. Причем заметим, что при рождении мальчиков записывался только восприемный отец, а девочек – восприемная мать. Брачными узами в первый год было связано 9 супружеских пар, а уже через десять лет их стало 44. В их числе – военные, поселяне, ссыльные. Как видим из церковных записей, вступать в брак не запрещалось никому, даже колодникам и каторжникам. С 1775 года встречаем и запорожских казаков, поселившихся в Александровске. История сохранила даже фамилии первых запорожских семей – Леженко, Левченко, Головко.

 

Чем же занимались и промышляли первые поселенцы Александровска? В «Описании городов Азовской губернии», составленном в 1781-82 годах по повелению князя Потемкина, есть на этот счет интересные сведения. Город стоял на большой дороге, идущей из Крыма, по которой промышленники ехали с солью и другими товарами, поэтому торговля была одним из средств существования наших предшественников. В городе было в то время семь «своих» купцов, учреждена даже таможня. Были назначены четыре ярмарки в год: 15 мая (в день убиения царевича Дмитрия), 24 июля (в день мучеников Бориса и Глеба), 14 октября (в день Покрова Богородицы) и 23 ноября (в день великого князя Александра невского).

Промышляли поселяне и ловлей рыбы. В «Описании» читаем: «Рыб, а особливо в Днепре, ниже Александровской крепости, на Великом Лугу и выше на порогах, как то осетров, стерлядей, лещей, судаков, сазанов, щук, сомов, сельдей и другой мелкой рыбы довольно, а также в озерах и реках Конской, Мокрой Московке, Кучугуровке и Волчьей бывает весною лов». И, безусловно, занимались поселяне и возделыванием своей плодоносной богатой земли. По примечанию, на реке Конской «каменья и руды разных родов было найти можно, а известняка – целые горы». Чуть позже в Александровске был построен первый казенный завод – «для изжения извести»…

Наталья КУЗЬМЕНКО, Валерий ЧЕРНОЛУЦКИЙ